Дина Беленко
Для маркета WIN WIN
Серия работ,
где повседневное превращается
в волшебное.
где повседневное превращается
в волшебное.
В классических книгах по фотографии часто пишут, что главная ее особенность как искусства — это фиксация момента времени.
Даже мой любимый Ролан Барт в книге Camera lucida говорит о фотографии исключительно как об инструменте памяти.
Но с тех пор, как фотография стала постановочной, ее возможности стали намного шире. Мы стали не фиксировать происходящие события, а рассказывать собственные истории.
В частности — истории вещей, которые окружают нас, живут нашей жизнью и постепенно обрастают коннотативным мхом.
Даже мой любимый Ролан Барт в книге Camera lucida говорит о фотографии исключительно как об инструменте памяти.
Но с тех пор, как фотография стала постановочной, ее возможности стали намного шире. Мы стали не фиксировать происходящие события, а рассказывать собственные истории.
В частности — истории вещей, которые окружают нас, живут нашей жизнью и постепенно обрастают коннотативным мхом.
Мне нравится рассказывать живые истории про неживые вещи. Каждая вещь, попадающая в поле человеческого сознания, обрастает комплексом смыслов и ассоциаций, этаким коннотативным мхом, который порождает истории самого разного свойства, но всегда — такие, что ими хочется поделиться.
Я люблю их — чашки, паззлы, осколки стекла и бумажные самолетики, люблю все, что они могли бы сказать.
Мне кажется, предметы могут быть не менее выразительными, чем человеческие лица. Они сохраняют в себе отпечатки наших эмоций, ожиданий, ощущений, они так же стареют и разрушаются, как и мы.
Это наш, человеческий, мир, только более замедленный, уравновешенный, гармоничный.
Это наш, человеческий, мир, только более замедленный, уравновешенный, гармоничный.
В натюрмортах воля фотографа порождает большую ответственность, просто в силу ограничения роли случайности. Когда снимаешь статичные вещи, ты знаешь, что любая неудача — только твоя неудача, но зато и победа — только твоя.
Сделать что-то самостоятельно от начала до конца, почувствовать себя режиссером, написать пьесу и разыграть ее в лицах (пусть с осколками бокалов и бумажными бабочками вместо хорошеньких барышень) — это прекрасная возможность преобразования действительности.
Но когда пьеса сыграна, приятно думать, что ты являешься не столько манипулятором, сколько своеобразным переводчиком — с вещного на одушевленный.
Сделать что-то самостоятельно от начала до конца, почувствовать себя режиссером, написать пьесу и разыграть ее в лицах (пусть с осколками бокалов и бумажными бабочками вместо хорошеньких барышень) — это прекрасная возможность преобразования действительности.
Но когда пьеса сыграна, приятно думать, что ты являешься не столько манипулятором, сколько своеобразным переводчиком — с вещного на одушевленный.
